Тихая неделя

[-Consuelo-]

Уже среда, и просто удивительно, как все тихо и спокойно. Уже три дня на работе ни авралов, ни напряга. Обычно понедельник всегда на работе день тяжелый - куча обходов, кто-то берется помирать или поступать... А тут не надо ни выписок писать, ни пунктировать впавших в сопор бабусек, ни срочно спасать кого-то от скачущих сахаров и мерцательных пароксизмов. По крайней мере, никто на них не жаловался, хе-хе. Даже новых больных не было, и пустая койка у окна как-то напрягает. Мало ли кого заложуть.
Самым ярким впечатлением этого тихого понедельника было лицо нашего заведующего. Понятно, и весь прилагающийся обычно к лицу внешний вид. Знаете, есть такое выражение... как бы поделикатнее... когда человек устал после вчерашнего. Ну, когда этот человек начинает морщиться от громких звуков, осторожно передвигаться и оберегать явно больную голову. Я девушка хоть и незамутненная, но удивляться мне вроде нечему. Вокруг меня в основном по жизни люди, которые выжрать могут много. А наш зав в отношении принять на грудь товарищ опытный. И вот заявился он сегодня на работу... Это надо было видеть, а лучше сразу забыть. От него, конечно, по утрам иногда несет, это мы уж привыкли. Но какой же застарелый перегар был сегодня, а, учитывая, что мы начальство и в сторону дышать и не думаем...
Цвет лица был тоже запоминающийся. Даже и не берусь описать одним словом, но то, что владелец этого лица помер насильственной смертью - совершенно точно. Такой, знаете, оттенок, между повешенно-багровым и утопленно-синюшным. Бывают же всякие восставшие из ада, живые мертвецы и все такое. Так и тянет поискать на шее странгуляционную борозду. И действительно опухшая рожа, а ведь у него тонкие черты, почти греческий профиль... И где все это. И запястья изящные, тонкие, почти как у меня самой, зато пальцы тоже распухшие и холодные. Но самое жуткое, что он решил как-то скрасить общий загробный облик и надел другие очки. Обычно он носит с прозрачными стеклами. А тут они были с затемненными (ясно, чтобы свет глаза не резал) и с другой черной оправой. Мы к ним не привыкли, и выглядело это страшновато. Особенно если подойти поближе и разглядеть за темными стеклами совершенно опухшие красные зенки. Жуть кошмарная. Понятно, заведующий весь день был тихий и задумчивый, старался пристроиться в кресле, и чтобы его не трогали. Хотя общался адекватно и на вопросы отвечал правильно. Но сил отвечать именно словами хватало не всегда.
В общем, завтра, конечно, он будет нормальный, но сегодня все дружно косились, особенно мы, ординаторы, и старались не приставать. Уж очень наш заведующий напоминал воскресшего зомби-каннибала. Обидно как, ведь всю красоту выпивкой проклятой испортил.

Днем звонят мне в дверь. Это наркоман Дима сверху, который с час назад уже приходил занять 30 рублей. Ладно, ближнему надо помогать. Так он опять приперся. Открываю я дверь, а он так страдальчески меня спрашивает:
- Как бросить пить?!
Нет, ну ни фига себе. Я, говорит, шесть лет пью, сил нет. Я предложила обратиться в наркодиспансер, но эта свежая идея была с негодованием отвергнута как неэффективная. Затем был возглас "О, ты мелирование, что ли, сделала?" Я выпала от такого в осадок, но гостя все-таки вежливенько послала обратно, потому как незачем мне с ним трепаться. Ну что на свете делается.

Во вторник, вчера, было совсем-совсем спокойно. Блин, ну не бывает у нас такого. Правда, мужская половина переполнена, и у врачей, ведущих мужские палаты, есть чем заняться. Но на нашей женской половине - лепота-а. У меня просто санаторий, пять культурных дам, из которых только одна периодически бузит. Сегодня опять клянчила, чтобы сняли бронюлю. Я заверила, что бронюля нужна мне самой, и при выписке я ее отберу. Остальные дружно просятся домой. Сегодня среда, кафедральный день, появился ассистент, и я его загнала в палату смотреть двух теток с болью в пояснице. Он распустил хвост, развлек всех рассказами о знакомых девушках, помял страдалицам поясницы, ну, как всегда. Он мануальщик.
А с утра было очередное ежемесячное КИЛИ. Они бывают разными, но это получилось очень задушевное КИЛИ. Расходняки все доложили хорошо, пришедший патанатом Сергей Юрьевич - чрезвычайно приятный дядя, увлекательнейшим образом рассказывал, как они ставят ишемию миокарда. Все, включая и спросившую об этом зам.главврача по лечебной части, слушали, как сказку. Только попавший к нам еще профессор приставал с дурацкими вопросами типа, а почему вы вот этот диагноз поставили (и чего лезть, когда это внутренние дела отделения). Потом патанатом ушел, а заведующий еще стал зачитывать заму по леч.части отчет о проделанной работе за год, в нашем тоже присутствии. Типа, сколько прошло больных, да какой процент той и другой патологии, да насколько мы выполнили план по тому-сему... Занудство. Зато выяснилось, что по плану за год в отделении должно пролечиться 840 больных, а получилось - около 2000. 204%. А денег, между прочим, отпускают только на этих расчетных 840, вот и считайте, как на эти деньги можно лечить. Потом оказалось, что смертность выросла на 3% с прошлого года. Ну, это из-за большого количества...- Ординаторов, - конечно, не удержался кто-то из присутствующих нас.
- Ну, на самом деле, больных, конечно, очень много, нагрузка очень большая на врачей, - с уважением говорит зам по леч.части, хорошая она тетя.
- Колоссальная нагрузка! - мгновенно вворачивает заведующий, ловя момент.
- Да, - проникновенно продолжает зам, - эта работа требует больших знаний, труда...
В общем, всем большая благодарность. Гы-гы. Что говорит насчет этого наша старшая медсестра, ужасный пещерный тролль? "Дел у вас нет, сходили с утра на обход, и все, заняться-то нечем!!"
А еще зам что выдала. Заведующий докладывает, мол, больных эпилепсией столько-то. Она заинтересованно:
- А, да-да, эпилепсия же тоже сосудистое заболевание?
- НЕ-ЕТ! - хором стонем все мы, зная, впрочем, что кроме неврологов никто ничего по неврологии не знает. В общем, все разошлись довольные.
Кстати, за каждый пролеченный случай инсульта платят больнице 3 с чем -то тысячи. За субарахноидальное кровоизлияние почему-то меньше, а больше всего - за гломерулонефрит - где-то тысяч 10 - и за ожоги-отморожения еще больше.

Потом все разбежались обходить палаты, так хорошо было. Сидишь в тихой пустой ординаторской, не торопясь, пишешь дневники, в креслах у чайника сидят заведующий с Андреем и вполголоса обсуждают что-то про машины. Такие редкие спокойные минуты.

Довелось еще развлечься двукратным походом в кабинет УЗИ с мольбами записать пациентку на исследование и неоднократной беготней на рентген в поисках историй. Там первый этаж и жутко холодно. Рентгенолог - закаленная жизнью старушка - кашляет, как дама с камелиями. "Ё ж - мое ж", говорит она, опять снимок пропал!

Надо было написать расписку для больного, который уходит домой. Зав. приносит историю.
- Ну, кто хочет побыть женой дедушки Калякина? - И Юля под дружный ржач ординаторской, фыркая от смеха, выводит: "Я, жена Калякина И.И., забираю своего мужа..."

А Паше днем в истерике позвонили из дома и сообщили, что умер его дед. Как-то внезапно, не знаю подробностей. Мы с утешениями не лезли, потому что лучше всех знаем, как это бессмысленно.

И уже в два поступил парнишка 17 лет с эпилепсией, судороги в приемном. Наша врач приемного куда-то делась, парня просто подняли к нам, и зав посадил меня писать ему осмотр, под свою, правда, диктовку.

А машину Андрея завалило снегом, и мы с Наташей, идя домой, не смогли удержаться и написали на капоте "Машина невролога". Надеюсь, надпись не пропадет до его прихода.
Вот такие у нас дела. Еще парочка историй про больных - потом.

@темы: Медицина