[A-Consuelo]

О, я бьюсь в истерике. Утащено с фельдшер.ру. У нас тоже так примерно было в больнице. Суть сюжета в том, что скорая привезла с улицы пьяного в коме и его все смотрят

ночная жизнь приемного отделения в диалогах


- Сова! Открой! Медведь пришел!
- Не медведь пришел, а козел приехал. Как там на улице?
- Беспросвет.
- Нам, малёха, хорошо тут, при лампочке. Кого привез?
- А хер его знает. Это вам разбираться. Валера! Выгружай его скоренько!
- Сильно тяжелый?
- Кома-два.
- Алкогольная?
- Наверно. Воняет чем-то, не поймешь. Взяли в сугробе.
- Брать такого. Когда ж они все околеют?
- Валера! Заноси, не спи!
- Лев Гиршевич! На выход, у нас кома.
- У вас?
- У вас!
- Документы у него есть?
- Нет. Оформляйте как Неизвестного.
- Лаборатория? Приходите к нам. Общий клинический, сахар, суррогаты алкоголя. Общая моча.
- Ептыть, он битый весь, Галя!
- Арефьеву тоже звони.
- Так, вот вам талон. Ну, до скорой "скорой"! Жизнь - она лотерея!
- Давай, вали! И больше не привози нам таких!
- А поцеловать?
- От тебе…
- Ай…Все, девчонки, мы погнали.
- Чего тут у нас?
- Лев Гиршевич, тело в пятой.
- Синяк отбуцканный?
- Угадали. Небось, реанимать придется.
- Так какого вы его сюда, а не в реанимацию?
- Мы? Это скорая.
- А где скорая?
- Уже уехала.
- Суки! Что это за талон? Кома…неясного генеза…папаверин-дибазол…ну, ребята, это вам выйдет раком. Завтра с утра доложу. Зовите реанимацию.
- Вы посмотрите сначала. Они так не пойдут.
- Надо и мне, как они. Ладно, пошел.
- Чего тут, девочки?
- А вон, посмотрите, Борис Николаевич, кровищи натекло.
- Нэ лублу крови.
- А придется.
- Где он?
- В пятой. Лев Гиршевич смотрит.
- Never and never…Лева, что с клиентом?
- Клиент приваливается к дубу. Давление сбросил.
- Так может, сразу к тебе?
- Ага. И ты рядом ляжешь.
- Договорились. Я ему на ушко пошепчу, раскочегарю.
- Дядя! Очнись! Слышишь меня?
- Ничего он не слышит. В отрубе. Шапку бы хоть сняли, уроды. Как бросили, так и закатили.
- Это у него чего?
- Психиатр потом запишет. Ну-ка, помоги перевернуть.
- Да ну, вертеть его! Он весь в дерьме и…вон, видишь - ползут рядами! Пускай санитар его волохает.
- Девушки! Кликните там Гену!
- Он бикс понес.
- Ну что за дела? Какая срочность на ночь глядя? Давайте перчатки, без перчаток не буду.
- Где клиент?
- В пятой. Погоди, Лора, его смотрят.
- Его-то смотрят, а мне кино не дали досмотреть.
- Вот, Боря, смотри. Тут вот и здесь.
- Ага, вижу. Сейчас отснимем.
- Ты бы его обработал сначала.
- Думаешь?
- Ну.
- Галя! Реанимацию вызвали?
- Так вы ж не просили.
- Епты…сто раз было сказано!
- Не надо так нервничать. Але, это приемное. Анатолий Гаврилович, подойдите к нам. Лев Гиршевич зовет. Он тут стоит, рядом. Лев Гиршевич, возьмите трубочку.
- Зачем? Але. Да. Битый. Кома-два. Восемьдесят на пятьдесят. Не знаю, наверно. Пахнет какой-то химией. Сейчас возьмут. Сейчас свезем. Думаю, черепно-мозговая. Ну так и вызовите, почему все я? В общем, я вас жду!
- Придет?
- Сейчас, разбежался. Выкобенивается, как всегда. Хочет нейрохирурга.
- Звоните, раз хочет.
- Але! Ольга Рашидовна? У нас, похоже, черепно-мозговая. Нет, но пока дойдете, все будет готово. Нет, операционную еще рановато. Вы только гляньте. Да, эхо работает. Ну, спасибо, с меня причитается.
- Придет?
- Ольга Рашидовна - не безотказная женщина, но безотказная личность. Нельзя быть такой доброй.
- А чего ей. Ща дырок насверлит - и привет.
- Ну-ну. Дырок. Тебя так трубку снять не допросишься.
- А если поцеловать?
- Я подумаю.
- Гена, паразит, где тебя носит?
- Там заперто было, полчаса стучал.
- Вези клиента из пятой в рентген.
- Боря! Ты с ним закончил?
- Кончаю и поканчиваю.
- А смысл? Ольга Рашидовна все равно разбинтует.
- Он засрет все.
- Давай, Гена, кати.
- Боря, ты что куришь?
- Вот.
- Дай одну.
- Пффф! Пффф!
- Я думаю, девушки, такие клиенты берутся сразу из ничего. Не было - и вот он есть, уже взрослый, битый и в коме.
- Их сыра земля родит.
- Как червей.
- Земля червей не родит.
- Как знать! Ты, Боренька, вообще когда-нибудь видел их, этих микробов? Я не видел.
- И замело всю землю-то.
- Доброй смены!
- Ольга Рашидовна! Целую ножки. Чаю? Ко-о-фэ?
- Нет-нет, ничего не хочу. Снимки уже есть?
- Делают. Пойдемте, как раз проявят.
- Шум-то из-за чего?
- Битая кома.
- Давление держит?
- Пока да. Правда, слабо. Сейчас зарядим растворы.
- Ну что - готово, Валя?
- Посидите пять минут, они в проявке.
- Вон его вывозят, Ольга Рашидовна.
- Гена, тормозни, я гляну. Зрачки одинаковые, сужены…стопных нет, ригидность абс…Это, мальчики, не мой клиент.
- Доктора, снимки готовы.
- Так, смотрим…Ну, нет, здесь ничего не видно. У него голова съехала. Видишь, рогом все закрыло?
- Да, вижу.
- Валя, надо переснять.
- А что такое?
- Укладка, укладка плохая! Не видно ни пса, рога мешают. Да они и сами плохо вышли.
- Он голову не держит - что мне, раком встать?
- А я говорю - ложи его так, чтоб рог захватить, как нужно.
- Я уже искололась его рогами.
- Тебе молоко дают.
- Это за лучи! Пусть за рога коньяк выписывают…
- Ложи, не канючь. Оба рога чтоб вышли, правый и левый.
- Снова ждем?
- Ждем, Боря, ждем. Как твоя диссертация, Лева?
- Помаленьку.
- Давай, пиши.
- Мой профессор в Ростове, когда узнал, куда я перебираюсь, сразу успокоился. И тоже сказал: пиши. На говне и ссаках, говорит, напишешь что угодно.
- Гена, у тебя еще обоняние не отшибло? Катаешь его туда-сюда.
- Что ему сделается. Он сам благоухает. Верно, Гена?
- Да…здесь расцветешь.
- Расскажите что-нибудь, мальчики.
- Все одно и то же, Ольга Рашидовна. Читаю тут запись в истории: "Больной увидел в церкви Бога. Был назначен аминазин…"
- Надо же. Помогло?
- Не, растрясло его совсем, он паркинсоник был.
- Валя! Рога высохли?
- Высохли, смотрите. Больше переснимать не буду.
- И не надо. Теперь все видно. Кости целы.
- Так что будем делать, Ольга Рашидовна?
- Наблюдайте до утра, что еще делать. Я его к себе не возьму.
- Ольга Рашидовна, вам из реанимации звонят.
- Так. Теперь и они не возьмут. Лева! Чего ты там увидел, за окном?
- Как кладбище разрослось…
- Это жизнь продолжается. Взял бы ты его, будь человеком?
- С какой-такой радости?
- Ну не мне же брать.
- Пошли, еще посмотрим.
- Что, Ольга Рашидовна, не берут?
- Мальчики, на что он им? Просили еще раз давление смерить.
- Дядя! Просыпайся давай!
- Борис Николаевич! К вам ложить?
- Ну, сейчас! Сколько намерили?
- Сто десять на шестьдесят.
- Вот, хорошо. Капайте дальше. Закиньте его в изолятор до утра и посматривайте.
- Изолятор занят. В нем тот…Филипп Киркоров.
- Засеря-то с песнями? Тогда в пьяную комнату.
- Борис Николаевич! Скорее! Он там с каталки навернулся! Черепушка хрустнула , рог надломился! И дышит уже плохо.
- Куда ж вы глядели? Быстро верните Ольгу Рашидовну! И Анатолия Гаврилыча, чмо надутое, морально готовьте…
- Затаскают нас теперь! ЛКК будет!
- Ни хрена! У нас уже снимок есть, успели. Там все цело. Рог не совсем отломился?
- Нет, только треснул.
- Вот видите! Гена! Разворачивай его к лифту.
- А я хотел его из шланга…
- К лифту, тебе говорят! Дело жизни и смерти…
- О, скорая опять! …
- Славненько. Сейчас я им в бубен нарежу за такие талоны.