[A-Consuelo]

Читаю мемуары Римского-Корсакова "Летопись моей музыкальной жизни". Книга прикольная. Правда, Р.-К. местами впадает в занудство и ненужные разборы, где он какую ноту написал (причем пишет ноты и тональности строго в латинском виде, типа "Es-moll", хорошо, я это знаю), и общий стиль сдержанный. Но довольно часто он откровенно говорит, что и как, и тогда я валяюсь. Чувство юмора у него было, было...
Вытащила кучу цитат, от которых каталась, ибо это перлы в духе "классики тоже были живые люди"

"Вкусы кружка (это Кюи, Мусоргский, молоденький Р.-К. и Балакирев, который был лидером и всех под себя подминал) тяготели к Глинке, Шуману и последним квартетам Бетховена. ... Мендельсон, кроме увертюры "Сон в летнюю ночь", "Гебридов" и финала октета, был мало уважаем.... Моцарт и Гайдн считались устаревшими и наивными. ...Шопен приравнивался Балакиревым к нервной светской даме. Некоторые мазурки его нравились, но большинство сочинений его считалось красивыми кружевами и только. Берлиоз, с которым только начинали знакомиться, весьма уважался. ... О Вагнере говорили мало. Даргомыжского уважали за речитативную часть "Русалки"..... но в общем ему отказывали в значительном таланте и относились к нему с оттенком насмешки. .... Рубинштейн пользовался репутацией только пианиста, а как композитор считался бездарным и безвкусным. Серов в те времена еще не принимался за "Юдифь", и о нем молчали."
Про Верди что-то не говорит ни слова, может, не слушали, попса и все такое...

"Бородин был в высшей степени душевный и образованный человек, приятный и своеобразно остроумный собеседник. Приходя к нему, я часто заставал его работающим в лаборатории, которая помещалась рядом с его квартирой. <...> Докончив работу, он уходил со мной к себе на квартиру, и мы принимались за музыкальные действия или беседы, среди которых он вскакивал, бегал снова в лабораторию, чтобы посмотреть, не перегорело или не перекипятилось ли там что-либо, оглашая при этом коридор какими-нибудь невероятными секвенцими из последовательностей нон или септим..."

"Кстати: Бородин рассказывал мне, что помнил Мусоргского очень молодым. Бородин был дежурным врачом по какому-то военному госпиталю, а Мусоргский дежурным офицером в этом самом госпитале (он тогда еще служил в гвардии). Тут они и познакомились. Вскоре после того Бородин еще раз встретил его у каких-то общих знакомых, и Мусоргский, молоденький офицер, отлично говоривший по-французски, занимал дам, играя им что-то из "Трубадура". Каковы времена!.."

"Мусоргский певал вместе с Кюи отрывки из опер последнего. У Мусоргского был недурной баритон и пел он прекрасно; Кюи пел композиторским голосом."
А-а-а-а!! Ну скажите, скажите мне, что Мусоргский развлекал дам сценами графа ди Луны!!


"Замечу, что Балакирев и Кюи, будучи очень близки с Мусоргским и искренно любя его, относились к нему как к меньшому и притом мало подающему надежды, несмотря на несомненную талантливость. ....Балакирев частенько выражался, что у него "нет головы" или что у него "слабы мозги".

"Балакирев всегда враждебно относился к деятельности Антона Григорьевича Рубинштейна, не признавая в нем композитора и, по возможности, унижая достоинства его как пианиста. В противоположность ему, как на пианиста, стоявшего выше, обыкновенно указывалось на Николая Григорьевича Рубинштейна. При этом артистическая лень и бесшабашная жизнь прощались последнему и объяснялись как следствие чудной московской жизни. Наоборот, Антону Григорьевичу всякое лыко ставилось в строку."

Сцуко-то Балакирев

"Гектор Берлиоз явился к нам уже стариком, хотя и бодрым во время дирижированья, но угнетаемым болезнью, а потому совершенно безразлично относившимся к русской музыке и русским музыкантам. Однажды... его угостили спектаклем "Жизни за царя" в Маринском театре, но он не высидел и двух действий."

"Сочинение "Каменного гостя" (Даргомыжского) было на полном ходу. ... С каждым вечером у А.С. "Каменный гость" вырастал в постепенном порядке на значительный кусок и тотчас же исполнялся в следующем составе: автор, обладавший старческим и сиплым тенором, тем не менее превосходно воспроизводил партию самого Дон Жуана, Мусоргский - Лепорелло и Дон Карлоса ( лапочка Мусоргский может, тогда у него еще не был такой красный нос...), Вельяминов - монаха и командора, А.Н.Пургольд - Лауру и Донну Анну, а Надежда Николаевна аккомпанировала на фортепьяно."